Свободное цифровое общество

Ричард Столмен

Введение

Проекты, ставящие целью охват жизни людей цифровой техникой, делают большое допущение. Они предполагают, что участие в цифровом обществе — это хорошо; но это не обязательно верно. Быть в цифровом обществе может оказаться хорошо или плохо, в зависимости от того, справедливо это цифровое общество или нет. Есть много способов напасть нашу свободу с помощью цифровой техники. Цифровая техника может вести к ухудшениям, и она будет вести к ним, если мы не станем бороться за то, чтобы предотвратить это.

Таким образом, если у нас несправедливое цифровое общество, мы должны отменить эти проекты по цифровому охвату и организовать проекты по цифровому извлечению. Нам нужно извлекать людей из цифрового общества, если в нем не уважают их свободу, или нам нужно сделать так, чтобы их свободу в нем уважали.

Слежка

Каковы угрозы? Во-первых, слежка. Компьютеры — это мечта Сталина: это идеальные орудия слежки, потому что все, что мы делаем на компьютерах, эти компьютеры могут записать. Они могут записать сведения в отлично систематизированной удобной для поиска форме в центральной базе данных, идеальной для любого тирана, желающего смять оппозицию.

Слежка иногда проводится с помощью наших собственных компьютеров. Например, если у вас есть компьютер, работающий под Microsoft Windows, эта система проводит слежку. Windows устроена так, чтобы на некоторый сервер посылались данные. Данные о пользовании компьютером. Несколько месяцев назад была обнаружена функция слежки в iPhone, и люди начали называть его “spy-phone” (“телефон-шпион”). У проигрывателя Flash тоже есть функция слежки, и у Amazon “Swindle” тоже. Они называют его “Kindle” (зажигать), но я называю его “Swindle” (обжуливать), потому что его назначение — обжуливать пользователей, лишая их свободы. Он заставляет людей идентифицировать себя всякий раз, когда они покупают книгу, а это значит, что в Amazon есть огромный список всех книг, которые прочел каждый пользователь. Такой список не должен существовать нигде.

Большинство сотовых телефонов передает свое местоположение, вычисленное с помощью спутниковой системы навигации, по удаленной команде. Телефонная компания накапливает огромный список мест, где побывал пользователь. Член германского парламента от партии Зеленых [поправка: Мальте Шпиц — один из деятелей партии Зеленых, он не является депутатом] попросил телефонную компанию передать ему имеющиеся у них данные о том, где он находится. Ему пришлось судиться, ему пришлось пойти в суд, чтобы получить эти сведения. А когда он получил их, ему доставили сорок четыре тысячи точек местоположения за шестимесячный период! Это больше, чем двести в день! Что это значит? Это значит, что кто-то мог бы нарисовать очень точную картину его деятельности, просто глядя на эти данные.

Мы можем заставить свои собственные компьютеры прекратить надзирать за нами, если у нас есть контроль над программами, которые они выполняют. Но программы, которые выполняют эти люди — у них нет над ними контроля. Это несвободные программы, вот почему в них есть такие вредоносные функции, как слежка. Однако слежка не всегда проводится с помощью наших собственных компьютеров, она проводится также удаленно. Например, от поставщиков услуг Интернета в Европе требуется, чтобы они сохраняли данные о соединениях пользователя по Интернету в течение долгого времени на случай, если государство впоследствии решит провести следствие над этим лицом по любой мыслимой причине.

Если у вас сотовый телефон — даже если вы можете помешать ему передавать ваше местоположение, определенное с помощью спутниковой системы навигации, система может определить приблизительное положение телефона, сравнивая времена прихода сигналов к разным базовым станциям. Так что телефонная система может вести слежку даже без особой помощи самого телефона.

Та же история — с велосипедами, которые люди берут на прокат в Париже. Конечно, система знает, где вы получаете велосипед, и знает, где вы возвращаете велосипед, и я слышал, что она отслеживает велосипеды и во время движения. Так что это не то, чему мы на самом деле можем доверять.

Но есть также системы, не имеющие к нам никакого отношения, которые существуют только для слежения. Например, в Великобритании производится наблюдение за всеми поездками автомобиля. Каждое движение автомобиля записывается в реальном времени и может отслеживаться государством в реальном времени. Это делается с помощью камер на краю дороги.

Так вот, единственный для нас способ предотвратить слежку, которая проводится опосредованно или с помощью независимых от нас систем — политические действия против увеличения возможностей государства по слежению и надзору за каждым; это, конечно, означает, что мы должны возражать на любые оправдания, которые они находят. Для введения таких систем нет никакого оправдания — чтобы надзирать за каждым.

Когда в свободном обществе вы выходите в общественное место, ваша анонимность не гарантирована. Возможно, кто-то опознает вас и запомнит. А потом это лицо может сказать, что оно видело вас в определенном месте. Но эти сведения рассеяны. Они не собираются так, чтобы было удобно отслеживать каждого и расследовать, что они делали. Сбор этих сведений — большая работа, так что ее проводят только в особых случаях, когда это необходимо.

Но компьютеризованная слежка позволяет централизовать и каталогизировать все эти сведения так, что несправедливый режим может получить их полностью и разузнать все о каждом. Если к власти приходит диктатор, что могло бы произойти в любом месте, люди это понимают, они признают, что не должны общаться с другими диссидентами так, чтобы государство могло узнать об этом. Но если у диктатора есть записи, хранящиеся несколько лет, о том, кто и с кем говорил, то принимать любые меры предосторожности слишком поздно, потому что у него уже есть все, что ему нужно выяснить: “Ага, этот парень — диссидент, а он говорил с ним. Может быть, он тоже диссидент. Может быть, нам следует схватить его и пытать”.

Так что нам нужна кампания за то, чтобы положить конец цифровой слежке сейчас. Вы не можете ждать, пока появится диктатор и это станет бесполезным. И кроме того, чтобы напасть на права человека, не обязательно вводить диктатуру в буквальном смысле.

Я бы не назвал режим Великобритании диктатурой. Он не очень демократичен, и один из аспектов, в которых он ломает демократию — это применение слежки. Несколько лет назад люди думали, что они едут протестовать; они собирались протестовать, их арестовали до того, как они смогли туда добраться, потому что их автомобиль отслеживали с помощью этой универсальной системы слежения за автомобилями.

Цензура

Вторая угроза — цензура. Цензура не нова, она существовала задолго до появления компьютеров. Но пятнадцать лет назад мы думали, что Интернет защитит нас от цензуры, что он победит цензуру. Потом Китай и некоторые другие очевидные тирании зашли очень далеко в навязывании цензуры в Интернете, и мы говорили: “Ну, ничего удивительного, чего еще ждать от таких режимов?”

Но сегодня мы видим, что цензуру вводят в странах, которые обычно не считались диктатурами, например в таких как Великобритания, Франция, Испания, Италия, Дания...

У всех у них есть системы блокирования доступа к некоторым сайтам. Дания ввела систему, которая блокирует доступ к большому списку страниц Интернета; список был секретным. Гражданам не полагалось знать, как государство проводит цензуру над ними, но список получил огласку и был опубликован на WikiLeaks. В этот момент Дания добавила страницу WikiLeaks к своему цензурному списку. Итак, весь остальной мир может узнать, как проводят цензуру над датчанами, но датчанам этого знать не полагается.

Несколько месяцев назад Турция, заявляющая, что она уважает какие-то права человека, объявила, что каждому пользователю Интернета придется выбирать между цензурой и еще большей цензурой. Им предложено на выбор четыре уровня цензуры! Но свобода в списке не представлена.

Австралия хотела ввести фильтрацию в Интернете, но это не удалось. Однако в Австралии есть другого рода цензура: цензура на ссылки. То есть, если на сайте в Австралии есть ссылки на некоторый подцензурный сайт вне Австралии, австралийский сайт может быть наказан. “Австралийский электронный кордон”, то есть организация, защищающая права человека в цифровой сфере в Австралии, опубликовала ссылку на иностранный политический сайт. Ей приказали удалить ссылку или выплачивать штраф в 11000 долларов в день. Так что они удалили ее: что им еще было делать? Это очень жесткая система цензуры.

В Испании цензура, введенная в этом году, позволяет должностным лицам закрывать по своему произволу сайты Интернета в Испании или вводить фильтрацию, чтобы блокировать доступ к сайту вне Испании. И они могут делать это без какого-либо расследования. Это было одной из причин уличных протестов Индигнадос.

В Турции тоже были уличные протесты, после того объявления, но правительство отказалось изменить свою политику.

Мы должны признать, что страна, которая налагает цензуру на Интернет, не является свободной страной. И что ее политический режим противоправен.

Ограниченные форматы данных

Следующая угроза нашей свободе исходит от форматов данных, которые ограничивают пользователей.

Иногда это происходит оттого, что формат хранится в секрете. Есть много прикладных программ, сохраняющих данные пользователя в секретном формате с целью предотвратить извлечение пользователем этих данных и использование их с какой-то другой программой. Это делается, чтобы предотвратить возможность совместной работы разных программ.

Так вот, очевидно, что если программа реализует секретный формат, то это потому, что программа не свободна. Так что это еще один вид вредоносных особенностей. Слежка — один из видов вредоносных особенностей, которые вы видите в некоторых несвободных программах; применение секретных форматов для ограничения пользователей — другой вид вредоносных особенностей, который вы также видите в некоторых несвободных программах.

Но если у вас есть свободная программа, которая работает с определенным форматом, то сам этот факт делает этот формат несекретным. Вредоносные особенности этого вида могут существовать только в несвободной программе. Функции слежки, ну, теоретически они могли бы существовать в свободной программе, но вы с ними не встретитесь — потому что пользователи исправили бы это, понимаете? Пользователям бы это не понравилось, так что они бы это исправили.

Во всяком случае, нам также попадаются секретные форматы данных, применяемые для публикации работ. Вам попадаются секретные форматы, применяемые для звукозаписи, на пример, музыки, для видеозаписи, для книг... и эти секретные форматы известны как цифровое управление ограничениями или цифровые наручники.

Итак, произведения публикуются в секретных форматах так, чтобы воспроизводить их могли только несвободные программы, с тем чтобы в этих несвободных программах могли быть вредоносные функции, ограничивающие пользователей, не позволяющие им делать то, что было бы естественно делать.

И этим пользуются даже общественные учреждения для связи с людьми. Например, Итальянское общественное телевидение размещает свои программы в сети в формате, называемом VC-1, который предположительно является стандартом, но это секретный стандарт. Так вот, я не могу представить себе, как какое бы то ни было учреждение, поддерживаемое за общественный счет, могло бы оправдать применение секретного формата для связи с публикой. Это должно быть незаконно. На самом деле я думаю, что любое применение цифрового управления ограничениями должно быть незаконно. Никакой компании не должно быть позволено делать это.

Есть также форматы, которые не секретны, но разницы от этого нет почти никакой, например Flash. Flash на самом деле — не секретный формат, но Adobe постоянно выпускает новые версии, отличающиеся одна от другой, быстрее, чем кто бы то ни было может следить за этим и делать свободные программы для воспроизведения этих файлов; так что результат получается почти такой же, как если бы это было секретом.

Еще есть запатентованные форматы, такие, как MP3[1] для звукозаписи. Распространять записи в формате MP3 нехорошо. Есть свободные программы, которые работают с форматом MP3, и для воспроизведения, и для записи в этом формате, но из-за того, что он запатентован во многих странах, многие распространители свободных программ не решаются включать эти программы в дистрибутивы; так что если они распространяют систему GNU+Linux, их система не содержит проигрыватель MP3. В результате, если кто бы то ни было распространяет какую-то музыку в MP3, это создает давление на людей, чтобы они не пользовались GNU/Linux. Разумеется, если вы эксперт, вы можете найти свободные программы и установить их, но есть много неэкспертов, а они могли бы увидеть, что они установили версию GNU/Linux, в которой этих программ нет, и она не воспроизводит файлы MP3, и они подумали бы, что это недостаток системы. Они не осознают, что это недостаток MP3. Но это факт.

Следовательно, если вы хотите поддержать свободу, не распространяйте файлы MP3. Вот почему я говорю, что если вы записываете мою речь и хотите распространять копии, не распространяйте их в таком запатентованном формате, как MPEG-2, MPEG-4 или MP3. Пользуйтесь форматом, дружественным к свободным программам, таким, как форматы Ogg или WebM. И кстати, если вы собираетесь распространять копии этой записи, пожалуйста, наложите на нее лицензию Creative Commons No Derivatives (“Без производных произведений”). Это выражение моих личных взглядов. Если бы это была лекция из курса, если бы она была дидактическая, то она должна была бы быть свободна, но выражения мнений — это другое дело.

Программы, которые не свободны

Так вот, это подводит меня к следующей угрозе, которая исходит от программ, над которыми у пользователей нет контроля. Другими словами, программы, которые не свободны, не “libre”. В этом конкретном случае французский язык более понятен, чем английский. Английское слово “free” означает “свободный” и “бесплатный”, но то, что я подразумеваю, когда говорю “free software” — это “свободные программы”, а не “бесплатные”. Я не говорю о стоимости. Стоимость — это побочный вопрос, второстепенная подробность, потому что это не имеет этического значения. Понимаете, если у меня есть копия программы, то кому какое дело, продаю я вам ее за один евро или за сто евро? Почему кто-то должен думать, что это хорошо или плохо? Верно? Или, допустим, я даю вам ее “безвозмездно”... опять-таки, кому какое дело? Но уважает ли эта программа вашу свободу — вот что важно!

Итак, свободные программы — это программы, которые уважают свободу пользователей. Что это значит? В пределе для программ есть только две возможности: либо пользователи контролируют программу, либо программа контролирует пользователей. Если у пользователей есть определенные существенные свободы, то они контролируют программу, и эти свободы являются критерием свободных программ. Но если у пользователей нет этих существенных свобод во всей их полноте, то программа контролирует пользователей. Но кто-то контролирует программу и, через нее, обладает властью над пользователями.

Итак, несвободная программа — это средство передачи кому-то власти над большим числом других людей, и это несправедливая власть, которой не должно быть ни у кого и никогда. Вот почему несвободные программы — это несправедливость и почему они не должны существовать — потому что они лишают пользователей свободы.

Так вот, разработчик, у которого есть контроль над программой, часто ощущает соблазн ввести вредоносные особенности, чтобы еще больше эксплуатировать этих пользователей или злоупотреблять ими. Он ощущает соблазн, потому что знает, что он может это получить. Из-за того, что его программа контролирует пользователей, а у пользователей нет контроля над программой, если он вносит вредоносную особенность, пользователи не могут это исправить; они не могут удалить эту вредоносную особенность.

Я уже рассказал вам о двух видах вредоносных особенностей: о функциях слежки, таких, какие встречаются и в Windows, и iPhone, и в проигрывателе Flash, и в Swindle и тому подобном. И есть также особенности для ограничения пользователей, которые работают с секретными форматами данных, и они встречаются в Windows, Macintosh, iPhone, проигрывателе Flash, Amazon Swindle, Playstation 3 и во многих и многих других программах.

Другой вид вредоносных особенностей — черный ход. Это значит, что что-то в программе выслушивает удаленные команды и подчиняется им, и эти команды могут поступать с пользователем несправедливо. Мы знаем о черных ходах в Windows, в iPhone, в Amazon Swindle. У Amazon Swindle есть черный ход, по которому можно стирать книги, стирать книги по удаленной команде. Мы знаем об этом из наблюдений, потому что компания Amazon делала это: в 2009 году Amazon удалила тысячи копий конкретной книги. Это были санкционированные копии, люди получили их прямо от Amazon, и таким образом Amazon точно знала, где они были, именно поэтому компания знала, куда посылать команды на удаление этих книг. Знаете, какую книгу удалила Amazon? 1984 Джорджа Оруэлла. [смех] Это книга, которую должен прочесть каждый, потому что в ней рассказывается о тоталитарном государстве, которое, например, удаляло книги, которые ему не нравились. Каждый должен прочесть ее, но не на Amazon Swindle. [смех]

Как бы то ни было, вредоносные особенности присутствуют в большинстве широко используемых несвободных программ, но они редки в свободных программах, потому что над свободными программами у пользователей есть контроль. Они могут читать исходный текст, и они могут изменять его. Так что, если бы там была вредоносная особенность, кто-то рано или поздно нашел бы и устранил бы ее. Это значит, что для того, кто задумывает введение вредоносной особенности, это не будет так привлекательно, потому что он знает, что он мог бы получить это на время, но кто-нибудь найдет ее, устранит, и тот, кто ввел эту особенность, потеряет доверие всех и каждого. Вот почему мы видим, что вредоносные особенности редки в свободных программах и обычны в несвободных.

Четыре свободы свободных программ

Существенных свободы четыре:

• Свобода 0 — свобода выполнять программу, как вам угодно.
• Свобода 1 — свобода изучать исходный текст и править его, чтобы программа выполняла ваши вычисления так, как вам угодно.
• Свобода 2 — свобода помогать другим. Это свобода создавать точные копии и перераспространять их, когда вам это угодно.
• Свобода 3 — свобода вносить вклад в свое сообщество. Это свобода создавать копии своих модифицированных версий, если вы их сделали, а затем передавать их другим, когда вам это угодно.

Эти свободы, чтобы им быть адекватными, должны распространяться на все виды жизнедеятельности. Например, если говорится, что “программа свободна для научного пользования”, то она не свободна. Потому что это слишком ограничено. Это не распространяется на все сферы жизни. В частности, если программа свободна, это значит, что ее можно изменять и распространять с целью получения прибыли, потому что коммерция — это сфера жизни, вид жизнедеятельности. А эта свобода должна распространяться на все виды деятельности.

Однако не обязательно делать что-либо из этого. Смысл в том, что вы вольны делать это, если пожелаете, когда пожелаете. Но вы никогда не обязаны делать это. Вы не обязаны делать что-либо из этого. Вы не обязаны выполнять программу. Вы не обязаны изучать или править исходный текст. Вы не обязаны создавать любые копии. Вы не обязаны распространять свои измененные версии. Смысл в том, что вы вольны делать это, если вам угодно.

Так вот, в свободу номер 1,— свободу изучать и править исходный текст, чтобы заставить программу выполнять ваши вычисления, как вам угодно,— входит то, что на первый взгляд могло бы показаться не очевидным. Если программа поставляется в каком-то продукте и разработчик может предоставить обновление, которое будет выполняться, то у вас должна быть возможность сделать свою версию, которая выполнялась бы в этом продукте. Если продукт будет выполнять только версии разработчика и откажется выполнять ваши версии, то исполняемый файл в этом продукте не является свободной программой. Даже если он скомпилирован из свободного исходного текста, он не свободен, потому что у вас нет свободы заставить программу выполнять ваши вычисления, как вам угодно. Итак, свобода 1 должна быть реальной, а не просто теоретической. В нее должна входить свобода пользования вашей версией, а не просто свобода сделать какой-то исходный текст, который не будет выполняться.

Проект GNU и движение за свободное программное обеспечение

Я положил начало движению за свободное программное обеспечение в 1983 году, когда объявил о плане разработки свободной операционной системы под названием GNU. Так вот, GNU, название GNU,— это шутка; потому что частью духа хакерства является то, что вы развлекаетесь, даже когда вы делаете что-то очень серьезное. Так вот, я не могу придумать ничего более серьезного и важного, чем защита свободы.

Но это не значит, что я не мог дать своей системе названия, которое было бы шуткой. Итак, “GNU” — это шутка, потому что это рекурсивное сокращение, оно означает “GNU's Not Unix” (“GNU — не Unix”), так что G. N. U.: GNU's Not Unix. Так что “G” в “GNU” означает “GNU”.

На самом деле это было традицией в то время. Традиция состояла в том, что если была существующая программа, а вы писали что-то похожее на нее, по ее мотивам, то вы могли отдать ей должное, дав своей программе название, представляющее собой рекурсивное сокращение, в котором говорится, что она — не та, другая программа. Так что я отдавал должное техническим идеям Unix, но назвал систему GNU, потому что я решил сделать GNU системой, сходной c Unix, с теми же самыми командами, теми же системными вызовами, так что она была бы совместима, так что люди, которые пользовались Unix, могли бы легко перейти на GNU.

Но причина разработки GNU была уникальна. GNU — единственная из когда-либо разрабатывавшихся операционных систем, насколько я знаю, назначением которой была свобода. Не технические мотивы и не коммерческие мотивы. GNU была написана для вашей свободы. Потому что без свободной операционной системы невозможно обладать свободой, пользуясь компьютером. А свободных операционных систем не было, и я хотел, чтобы у людей была свобода, так что моим делом было написать такую систему.

Сегодня есть миллионы пользователей операционной системы GNU, и большинство из них не знает, что они пользуются операционной системой GNU, потому что есть широко распространенная практика, которая не красива. Люди называют систему “Linux”. Многие называют, но некоторые не называют, и я надеюсь, что вы будете одним из них. Пожалуйста, поскольку мы начали это, поскольку мы написали самую большую часть программ, пожалуйста, упоминайте и нас равным образом, называйте, пожалуйста, систему “GNU+Linux” или “GNU/Linux”. Я не прошу слишком многого.

Но для этого есть еще одна причина. Оказывается, что человек, который писал Linux, один из компонентов системы в том виде, в каком мы сегодня ею пользуемся,— он не согласен с движением за свободное программное обеспечение. И таким образом, если вы называете всю систему “Linux”, вы фактически подталкиваете людей к его идеям, в сторону от наших идей. Потому что он не скажет им, что они заслуживают свободы. Он скажет им, что ему нравятся удобные, надежные, эффективные программы. Он скажет людям, что это важные ценности.

Но если вы скажете им, что система — это GNU+Linux — это операционная система GNU плюс Linux, ядро,— то они будут знать о нас, и тогда они могли бы прислушаться к тому, что мы говорим: “Вы заслуживаете свободы”. А поскольку свобода будет утрачена, если мы не станем ее защищать — всегда найдется Саркози, чтобы ее отнять — то прежде всего нам нужно приучать людей нуждаться в свободе, быть готовым встать за свою свободу в следующий раз, когда кто-то будет угрожать отнять ее.

В наши дни можно определить, кто не хочет обсуждать эти идеи свободы, потому что они не говорят “свободные программы”. Они не говорят “свободные”, они говорят “с открытым исходным текстом”. Термин был введен людьми, подобными господину Торвальдсу, который предпочел бы, чтобы эти этические вопросы не поднимались. И таким образом, способ, которым вы можете помочь нам обратить на них внимание,— это если вы будете говорить “свободные”. Понимаете, это ваше дело, за что стоять, вы вольны говорить, что думаете. Если вы согласны с ними, можете говорить “открытый исходный текст”. Если вы согласны с нами, покажите это — говорите “свободные”!

Свободные программы и образование

Важнейший аспект свободного программного обеспечения состоит в том, что учебные заведения должны обучать исключительно свободным программам; учебные заведения всех уровней, от детского сада до университета, это их моральная обязанность — обучать только свободным программам в своем образовательном процессе, а также во всей другой образовательной деятельности, в том числе деятельности тех, кто говорит, что они распространяют цифровую грамотность. Во многих случаях в процессе этой деятельности обучают системе Windows, что означает, что они приучают к зависимости. Обучать людей пользованию несвободными программами — значит приучать к зависимости, а в процессе образовательной деятельности этого не должно происходить никогда, потому что это противоположно ее задачам. Образовательная деятельность несет социальную миссию воспитания добропорядочных граждан сильного, способного, сплоченного, независимого и свободного общества. А в сфере вычислительной техники это значит: “Обучайте свободным программам; никогда не обучайте несвободной программе, потому что это насаждение зависимости”.

Как вы думаете, почему некоторые разработчики несвободных программ предлагают бесплатные копии школам? Они хотят, чтобы школы сделали детей зависимыми. А потом, когда они закончат школу, они по-прежнему будут зависимы, а компания, сами понимаете, не собирается предлагать им бесплатных копий. А некоторые из них получат работу и пойдут работать в компании. Уже не многие, но некоторые. А этим компаниям никто не собирается предлагать бесплатных копий. Нет-нет! Идея в том, что если школа направляет учащихся на путь к вечной зависимости, то они могут втянуть за собой в зависимость остальное общество. Вот в чем штука! Это все равно, что давать в школу бесплатные шприцы с вызывающими зависимость препаратами со словами: “Введите это своим учащимся, первая доза бесплатна. Как только у вас возникнет зависимость, вам придется платить”. Ну, школа отказалась бы от препаратов, потому что неправильно приучать детей пользоваться вызывающими зависимость препаратами, и она должна также отказаться от несвободных программ.

Некоторые говорят: “Пусть в школах учат как несвободным, так и свободным программам, чтобы учащиеся познакомились и с теми, и с другими”. Это все равно, что говорить: “Давайте на завтрак дадим детям шпинат и табак, чтобы они привыкли и к тому, и к другому”. Нет! В школах полагается обучать только хорошим привычкам, а не плохим! Так что в школе не должно быть ни Windows, ни Macintosh,— в образовании не должно быть ничего несвободного.

Но также для подготовки программистов. Понимаете, у некоторых людей есть талант к программированию. В десять или тринадцать лет, как правило, они увлекаются, и если они пользуются программой, они хотят знать: “Как она это делает?” Но когда они спрашивают учителя, если программа несвободна, то учитель вынужден отвечать: “Извини, это секрет, мы не можем узнать этого”. Это значит, что образование запрещено. Несвободная программа — враг самому духу образования. Это удержанное знание, так что этого нельзя терпеть в школе, несмотря на то, что в школе может быть множество людей, которым программирование безразлично и которые не хотят ему учиться. Все равно, поскольку это враг самому духу образования, таких программ в школе быть не должно.

Но если программа свободна, учитель может объяснить, что знает, а потом раздать копии исходного текста со словами: “Читайте это, и вы всё поймете”. И те, кто увлечены по-настоящему, они будут его читать! И это даст им возможность начать учиться быть хорошими программистами.

Чтобы научиться быть хорошим программистом, вам нужно признать, что определенные способы написания программ, даже если они имеют смысл для вас и верны, не хороши, потому что у других людей будут проблемы с тем, чтобы понять их. Хорошие программы — это понятные программы, над которыми другим будет легко работать, когда им нужно будет внести дальнейшие изменения.

Как научиться писать хорошие понятные программы? Для этого нужно помногу читать программы и помногу писать программы. Ну, только свободные программы дают возможность читать исходный текст крупных программ, которыми мы действительно пользуемся. А потом вам нужно помногу писать программы, что означает, что вам нужно вносить изменения в крупные программы.

Как научиться писать хорошие крупные программы? Нужно начать с малого, что не означает небольшую программу, нет-нет! Трудности написания крупных программ даже не начинают появляться в небольших программах. Так что начать с малого в написании больших программ значит вносить небольшие изменения в крупные программы. А только свободные программы дают вам возможность делать это.

Итак, если школа хочет предложить возможность научиться быть хорошим программистом, то она должна быть школой свободных программ.

Но есть еще более глубокая причина, и она заключается в нравственном воспитании, воспитании гражданства. Для школы недостаточно обучать фактам и навыкам, она должна учить духу доброй воли, привычке помогать ближним. Следовательно, в каждом классе должно быть такое правило: “Учащиеся, если вы приносите в класс программу, вам нельзя держать ее для себя, вы должны поделиться копиями с остальным классом, в том числе копиями исходного текста на случай, если кто-то здесь захочет поучиться на нем. Потому что этот класс — место, где мы обмениваемся своими знаниями. Следовательно, приносить в класс несвободную программу не разрешается”. Школа должна следовать своему собственному правилу, чтобы показывать пример. Следовательно, школа должна приносить в класс только свободные программы и делиться копиями, в том числе копиями исходного текста, со всеми в классе, кому нужны копии.

Для тех из вас, кто связан с учебными заведениями: ваш долг — агитировать и оказывать давление, чтобы учебное заведение перешло на свободные программы. И вам нужно быть твердыми. Это может занять годы, но вы можете добиться своего, если только вы не бросите это. Не прекращайте поиски новых союзников среди учащихся, на факультете, среди персонала, родителей, кого угодно! И всегда обращайте внимание на этический аспект. Если кто-то другой захочет увести обсуждение в сторону к тому, что это — практическое достоинство, а это — практический недостаток, что означает, что они игнорируют самый важный вопрос, то вы должны сказать: “Вопрос не в том, как наилучшим образом выполнить образовательную работу, вопрос в том, как сделать, чтобы образование было добром, а не злом. Вопрос в том, как сделать, чтобы образование было правильным, а не неправильным, а не просто в том, чтобы сделать его чуть более или чуть менее результативным”. Так что не позволяйте себя отвлечь на эти второстепенные аспекты и игнорировать то, что по-настоящему важно!

Службы Интернета

Итак, переходим к следующей угрозе. Есть две проблемы, которые возникают при пользовании службами Интернета. Одна из них состоит в том, что сервер мог бы злоупотреблять вашими данными, а вторая — в том, что он мог бы перехватить контроль над вашими вычислениями.

О первой проблеме люди уже наслышаны. Они знают, что если вы посылаете данные в службу Интернета, возникает вопрос, что она сделает с этими данными. Она могла бы поступить несправедливо по отношению к вам. Что она могла бы сделать? Она могла бы утратить данные, она могла бы изменить данные, она могла бы отказать вам в получении этих данных назад. И она могла бы также показать данные кому-то другому, кому вы не хотите их показывать. Четыре разных возможности.

Так вот, здесь я говорю о данных, которые вы заведомо передаете на тот сайт. Конечно, многие из этих служб также проводят слежку.

Например, рассмотрим Facebook. Пользователи посылают на Facebook массу данных, и один из нехороших аспектов Facebook состоит в том, что он показывает многое из этих данных большому числу других людей, и даже если он предлагает им в настройках возможность сказать “нет”, это на самом деле может не работать. В конце концов, если вы говорите “какие-то другие люди могут увидеть эти сведения”, один из них может опубликовать их. Так вот, это не вина Facebook, они ничего не могли бы сделать, чтобы предотвратить это, но они должны предостеречь людей. Вместо того, чтобы говорить: “Отметьте это как доступное только для так называемых друзей”, они должны говорить: “Имейте в виду, что ваши так называемые друзья на самом деле не ваши друзья, и если они захотят создать для вас проблемы, они могут это опубликовать”. Они должны говорить это каждый раз, если они хотят обращаться с людьми этично.

Вместе со всеми данными, которые пользователи Facebook добровольно передают ему, Facebook собирает данные о деятельности людей в сети с помощью различных методов слежки. Но это первая опасность. А сейчас я говорю о данных, о которых люди знают, что они передают их на эти сайты.

Так вот, потеря данных — это то, что всегда могло бы случайно произойти. Эта возможность всегда присутствует, независимо от того, насколько человек осторожен. Следовательно, вам нужно хранить множество копий данных, которые важны. Если вы это делаете, то даже если бы кто-то решил преднамеренно удалить ваши данные, сильно вам это бы не повредило, потому что у вас были бы другие копии этих данных.

Итак, пока вы поддерживаете множество копий, вам не нужно слишком сильно беспокоиться о том, что кто-то потеряет ваши данные. А как насчет того, сможете ли вы получить их назад? Ну, некоторые службы предоставляют возможность получить обратно все данные, которые вы послали, а другие — нет. Службы Google позволяют пользователю получить данные, которые пользователь заложил в них. Facebook известен тем, что не позволяет.

Конечно, в случае с Google это распространяется только на данные, о которых пользователь знает, что они есть у Google. Google проводит также много слежки, и эти данные сюда не входят. Но во всяком случае, если вы можете получить данные назад, то вы можете проследить, изменили они их или нет. А они вряд ли начнут изменять данные людей, если люди смогут это определить. Так что, возможно, мы можем отследить этот конкретный вид злоупотреблений.

Но злоупотребление, состоящее в том, что ваши данные показывают кому-то, кому вы не хотите их показывать, очень обычно, и для вас почти невозможно предотвратить это, особенно если это компания США. Понимаете, закон с самым лицемерным в истории США названием, так называемый Патриотический акт США, гласит, что полиция Большого Брата может собирать почти все данные о частных лицах, хранящиеся в компаниях. Не только в компаниях, но и в других организациях, например в публичных библиотеках. Полиция может получать их в больших количествах, даже не заходя в суд. Так вот, в стране, которая была основана на идее свободы, нет ничего более непатриотичного, чем это. Но именно это они сделали. Так что вы никогда не должны доверять никаких своих данных компании США. И они говорят, что к иностранным филиалам компаний США это тоже относится. Так что компании, с которыми вы непосредственно имеете дело, могут быть в Европе, но если они принадлежат компании США, то вам придется иметь дело с той же самой проблемой.

Однако это касается в основном случаев, когда данные, которые вы посылаете в службу, не предназначены для публикации. Есть какие-то службы, в которых вы публикуете. Конечно, если вы публикуете что-то, вы знаете, что каждый сможет увидеть это. Так что они никоим образом не могут повредить вам, показав это кому-то, кому это не полагается видеть. Нет никого, кому это не полагается видеть, если вы это публикуете. Так что в этом случае проблема не существует.

Так что вот четыре подпроблемы этой угрозы злоупотребления нашими данными. Идея проекта Freedom Box состоит в том, что у вас есть свой собственный сервер в своем собственном доме, и когда вы хотите сделать что-то удаленно, мы делаете это со своим собственным сервером, а полиции приходится получать ордер в суде, чтобы обыскать ваш сервер. Так что у вас в этом случае есть те же права, какие у вас были бы традиционно в физическом мире.

Смысл здесь и во многих других вопросах таков: когда мы начинаем делать что-то в цифровом виде, а не физически, мы не должны терять ни одного из своих прав; потому что общая тенденция такова, что мы права теряем.

Попросту говоря, закон Столмена гласит, что в эпоху, когда правительства работают на мегакорпорации вместо того, чтобы отчитываться перед своими гражданами, каждой переменой в технике могут воспользоваться, чтобы сократить нашу свободу. Потому что сокращение нашей свободы — это то, чего желают эти правительства. Так что вопрос таков: когда они получают такую возможность? Ну, любая перемена, которая происходит по каким-то другим причинам, является потенциальной возможностью, и они воспользуются ею, если это их обобщенное желание.

Но другая проблема со службами Интернета состоит в том, что они могут захватить контроль над вашими вычислениями, а это не так широко известно. Но это становится все более обычным явлением. Это службы, которые предлагают проводить для вас обработку предоставляемых вами данных — то, что вам следует делать на своем собственном компьютере, но они приглашают вас позволить чьему-то чужому компьютеру проделать для вас эту вычислительную работу. А в результате вы теряете над ней контроль. Это происходит точно так же, как если бы вы пользовались несвободной программой.

Два различных сценария, но они приводят к одной и той же проблеме. Если вы проводите свои вычисления с помощью несвободной программы... ну, пользователи не контролируют несвободную программу, она контролирует пользователей, и вы были бы в их числе. Так что вы потеряли контроль над вычислениями, которые проводятся. Но если вы проводите свои вычисления на его сервере... ну, программы, которые проводят их — это программы, которые выбирает он. Вы не можете потрогать их или увидеть их, так что у вас нет никакого контроля над ними. У него есть контроль над ними, может быть.

Если это свободные программы, а он их устанавливает, то у него есть над ними контроль. Но даже у него контроля может не быть. Он мог бы работать с несвободной программой на своем сервере, в этом случае контроль над вычислениями, которые проводятся на его сервере, есть у кого-то другого. У него нет контроля, нет и у вас.

Но предположим, он устанавливает свободную программу, тогда у него есть контроль над вычислениями, проводимыми на его компьютере, но у вас его нет. Так что и в том, и в другом случае у вас его нет! Так что единственный способ контролировать свои вычисления — проводить их с помощью своей копии свободной программы.

Эта практика называется “программа-услуга”. Это означает проведение ваших вычислений над вашими данными на чьем-то чужом сервере. И я не знаю ничего, что может сделать это приемлемым. Это всегда будет чем-то, что отнимает вашу свободу, и единственное известное мне решение — отказаться от этого. Например, есть серверы, которые делают перевод или распознавание речи, а вы позволяете им контролировать эту вычислительную деятельность, чего мы никогда не должны делать.

Конечно, мы также передаем им данные о самих себе, которых у них не должно быть. Представьте себе, что у вас были бы переговоры с кем-то по системе перевода с распознаванием речи, которая была бы программой-услугой, и она на самом деле выполняется на сервере, принадлежащем какой-то компании. Ну, эта компания также получает сведения о том, что было сказано в процессе беседы, и если это компания США, это значит, что Большой Брат тоже их получает. В этом нет ничего хорошего.

Компьютеры для голосования

Следующая угроза нашей свободе в цифровом обществе состоит в применении компьютеров для голосования. Вы не можете доверять компьютерам при голосовании. Кто бы ни контролировал программы в этих компьютерах, в его власти совершить необнаружимую подмену.

Особенность выборов заключается в том, что никому, кто в них участвует, мы не смеем доверять полностью. Каждого приходится проверять, перепроверять другими, так чтобы никто не занимал положение, позволяющее ему самому фальсифицировать результаты. Потому что если хоть кто-то находится в таком положении, то он мог бы это сделать. Так что наши традиционные системы голосования были спроектированы так, чтобы никому не приходилось полностью доверять, каждый проверялся другими. Так что никому не было легко совершить подмену. Но как только вы вводите программу, это становится невозможно.

Как вам определить, честно ли машина для голосования сосчитает голоса? Вам пришлось бы изучить программу, которая в ней выполняется во время выборов, чего, конечно, никто не может, а большинство людей даже не знали бы, как это делается. Но даже эксперты, которые теоретически могли бы быть в состоянии изучить программу, они не могут делать это во время голосования. Им пришлось бы делать это заранее, а тогда откуда они узнают, что программа, которую они изучили,— это та же программа, которая выполняется во время голосования? Может быть, ее изменили.

Так вот, если эта программа не свободна, это значит, что какая-то компания ее контролирует. Избирательный комитет не может даже сказать, что эта программа делает. Ну, тогда эта компания могла бы подтасовать результаты выборов. Мы знаем, что некоторых людей обвиняли в том, что это делалось в США в последние десять лет, что результаты голосования были фальсифицированы таким способом.

Но что, если программа свободна? Это значит, что избирательный комитет, которому принадлежит машина для голосования, контролирует программы в ней, так что избирательный комитет мог бы подтасовать результаты выборов. Им вы тоже не можете доверять. При голосовании вы не смеете доверять никому, а причина заключается в том, что нет способа, которым голосующие могли бы сами проверить, что их голоса сочтены верно, или что не было добавлено фальшивых голосов.

В других видах жизнедеятельности вы обычно можете определить, пытается ли кто-то вас обмануть. Рассмотрим, например, покупку чего-то в магазине. Вы что-нибудь заказываете, может быть, вы даете номер своей кредитной карты. Если продукт не поступает, вы можете пожаловаться и можете... конечно, если у вас достаточно хорошая память, вы заметите, что продукт не прислали. Вы не просто слепо и полностью доверяете магазину, потому что вы можете проверить. Но на выборах вы проверить не можете.

Однажды я видел статью, в которой кто-то описывал теоретическую систему для голосования, в которой некий хитроумный математический аппарат применялся для того, чтобы люди могли проверить, что их голоса были сочтены, несмотря на то, что выбор каждого оставался в секрете, и они могли также проверить, что не было добавлено фальшивых голосов. Это был очень впечатляющий, мощный математический аппарат; но даже если выкладки были верны, это не значит, что система была бы приемлема на практике, потому что уязвимости реальной системы могли бы быть за рамками математики. Например, предположим, что вы голосуете по Интернету, и предположим, что вы пользуетесь машиной, которая стала зомби. Она могла бы сказать вам, что голос был отдан за А, в то время как на самом деле она отослала бы голос за Б. Кто может сказать, узнаете ли вы об этом вообще? Так что на практике единственный способ узнать, работают ли эти системы честно,— испытывать их долгие годы, на самом деле десятилетия, и проверять другими способами, что при этом происходит.

Я не хотел бы, чтобы моя страна была новатором в этом. Так что пользуйтесь для голосования бумагой. Гарантируйте, что есть бюллетени, которые можно пересчитать.

Замечание, добавленное впоследствии докладчиком

Удаленное голосование по Интернету сопряжено с неустранимой опасностью для общества, состоящей в том, что ваш начальник может сказать вам: “Я хочу, чтобы вы голосовали за кандидата К и сделали это с компьютера в моем кабинете под моим наблюдением”. Ему не нужно говорить вслух, что вас могут уволить, если вы откажетесь. Эта опасность не связана с техническими недостатками, так что ее нельзя устранить, усовершенствовав технику.

Война с обменом

Следующая угроза нашей свободе в цифровом обществе исходит от войны с обменом.

Одно из потрясающих достоинств цифровой техники состоит в легкости копирования опубликованных работ и обмена этими копиями с другими. Обмен — это хорошо, а при цифровой технике обмениваться легко. Итак, миллионы людей обмениваются. Те, кто извлекает доход из своей власти над распространением этих работ, не хочет, чтобы мы обменивались. А поскольку это предприятия, то государства, которые предали свой народ и работают на империю мегакорпораций, стараются услужить этим предприятиям, они против своего собственного народа, они за предприятия, за издателей.

Ну, это не хорошо. И при поддержке этих правительств компании финансировали войну с обменом, и они предложили ряд жестоких драконовских мер. Почему они предлагают жестокие драконовские меры? Потому что ничто меньшее не имеет шанса на успех: когда делать что-то хорошее легко, люди делают это, и единственный способ остановить их — пойти на большие гадости. Итак, они, конечно, и предлагают гадости, гадости, и каждый раз все более гадкие. Итак, они пытались преследовать подростков, требуя штрафов в сотни тысяч долларов. Это была хорошенькая гадость. И они пытались обратить нашу технику против нас, я имею в виду цифровое управление ограничениями, цифровые наручники.

Но в народе нашлись и смышленые программисты, и они отыскали пути разбить наручники. Так, например, DVD были спроектированы так, чтобы на них были зашифрованные фильмы в секретном зашифрованном формате, и идея была в том, что все программы для дешифровки видеозаписей будут несвободными программами с цифровыми наручниками. Они все были бы составлены, чтобы ограничивать пользователей. И их схема вполне работала некоторое время. Но кое-кто в Европе разгадал схему шифровки, и они выпустили свободную программу, которая в действительности могла проигрывать видеозаписи на DVD.

Ну, кинокомпании на этом не остановились. Они пришли в конгресс США и купили закон, делающий эту программу нелегальной. Соединенные Штаты изобрели цензуру программ в 1998 году, с выпуском Закона об авторском праве цифрового тысячелетия (DMCA). Так что распространение этой свободной программы было в Соединенных Штатах запрещено. К несчастью, Соединенными Штатами дело не кончилось. Европейский союз принял директиву, по-моему, в 2003 году, которая требовала введения таких законов. В директиве сказано, что только коммерческое распространение должно быть запрещено, но почти каждая страна в Европейском союзе приняла более гадкий закон. Во Франции простое обладание копией этой программы нарушает закон и карается тюремным заключением, благодаря Саркози. По-моему, это было сделано с помощью закона DADVSI. Может быть, он надеялся, что закон с таким непроизносимым названием люди не смогут критиковать. [смех]

Итак, подходит время выборов. Спросите кандидатов партий: отзовете ли вы DADVSI? А если нет, не поддерживайте их. Вы не должны оставлять потерянную моральную территорию навсегда. В ваших силах сражаться и отвоевать ее.

Итак, мы по-прежнему боремся против цифровых наручников. В Amazon Swindle есть цифровые наручники, чтобы отнять у читателей традиционные свободы делать такое, как отдать книгу кому-то другому или одолжить книгу кому-то другому. Это жизненно важный социальный акт. Именно на нем строится общество среди тех, кто читает — на том, что они дают книгу почитать. Amazon не хочет позволить людям свободно одалживать книги. А потом, есть еще продажа книги, например в букинистический магазин. Этого вы тоже не можете.

Некоторое время казалось, будто цифровое управление ограничениями исчезло из музыки, но сейчас они возвращают его в таких потоковых службах, как Spotify. Все эти службы требуют несвободных клиентских программ, а причина состоит в том, что так они могут надевать цифровые наручники на пользователей. Так что откажитесь от них! Они уже показали вполне открыто, что вы не можете им доверять, потому что сначала они говорили: “Вы можете слушать, сколько хотите”. А потом они сказали: “Нет-нет! Вы можете слушать только определенное количество часов в месяц”. Вопрос не в том, хороша или плоха, справедлива или несправедлива эта конкретная перемена; смысл в том, что у них есть власть вводить любое изменение в правилах. Так что не допускайте, чтобы у них была эта власть. У вас должна быть своя собственная копия любой музыки, которую вы хотите слушать.

А потом началась новая атака на нашу свободу: HADOPI, попросту говоря, наказание по обвинению. Это началось во Франции, но было экспортировано во многие другие страны. Соединенные Штаты сейчас требуют введения таких несправедливых правил в своих договорах по бесплатной эксплуатации. Несколько месяцев назад Колумбия приняла такой закон по приказу своих хозяев в Вашингтоне. Конечно, те, кто в Вашингтоне — не настоящие хозяева, это просто те, кто управляет Соединенными Штатами от имени империи. Но это те, кто также диктует Колумбии от имени империи.

Во Франции, поскольку Конституционный совет возражал против явного назначения наказания людям без суда и следствия, изобрели род следствия, который не является настоящим судом, это только формальный суд для того, чтобы они могли сделать вид, что люди проходят суд перед тем, как их наказывают. Но в других странах с этим не церемонятся, это явное наказание по простому обвинению. Это значит, что ради своей войны с обменом они готовы отменить основные принципы права. Это показывает, как глубоко они враждебны свободе и справедливости. Эти правительства незаконны.

И я уверен, что они выступят с более гадкими идеями, потому что им платят за то, чтобы победить народ любой ценой. Так вот, когда они это делают, они всегда говорят, что это ради людей искусства, что они вынуждены “защищать” “творцов”. Так вот, и то, и другое — пропагандистские термины. Я убежден, что причина, по которой они влюблены в слово “творцы”, состоит в том, что это сравнивает их с божеством. Они хотят, чтобы мы думали о людях искусства как о высших существах, заслуживающих поэтому особых привилегий и власти над нами, с каковым положением я не согласен.

Хотя фактически только одна категория людей искусства очень выигрывает от этой системы — это крупные звезды. Все другие втаптываются в землю под пятой этих самых компаний. Но они обращаются со звездами очень хорошо, потому что звезды очень влиятельны. Если звезда угрожает уйти в другую компанию, компания говорит: “О, мы дадим вам то, чего вы хотите”. Но любому другому деятелю искусства они говорят: “Ты ничего не значишь, мы можем обращаться с тобой, как только нам угодно”.

Так что звезды первой величины развращаются миллионами долларов или евро, которые они получают, до такой степени, что они сделают почти все, что угодно, за дополнительные деньги. К примеру, Дж. К. Роулинг — хороший пример. Несколько лет назад Дж. К. Роулинг пошла в суд в Канаде и получила резолюцию, согласно которой люди, которые купили ее книги, не должны их читать. Она получила резолюцию, в которой людям приказано не читать ее книги!

Произошло вот что. Книжный магазин выставил книги на продажу слишком рано, до даты, когда им полагалось поступить в продажу. А люди пришли в магазин и сказали: “О, мне это нужно!” И они покупали ее и забирали свои копии. А потом обнаружилась ошибка, так что они убрали копии с витрины. Но Роулинг хотела перекрыть любое обращение любых сведений из этих книг, так что она пришла в суд, и суд постановил, чтобы люди не читали книги, которыми они теперь владели.

В ответ я призвал к полному бойкоту Гарри Поттера. Но я не говорю, что вам не следует читать эти книги или смотреть фильмы, я только говорю, что вы не должны покупать книги или платить за фильмы. [смех] Я оставляю за Роулинг прерогативу приказывать людям не читать книги. С моей точки зрения, если вы одолжите книгу и прочтете ее, это вполне допустимо. [смех] Только не давайте ей никаких денег! Но это случилось с бумажными книгами. Суд смог вынести эту резолюцию, но он не смог забрать назад книги у людей, купивших их. Представьте себе, что было бы, если бы это были электронные книги. Представьте себе, что было бы, если бы это были электронные книги на Swindle. Amazon могла бы разослать команду стереть их.

Итак, я не очень уважаю звезд, которые готовы дойти до такого за дополнительные деньги. Но большинство деятелей искусства не такие, они никогда не получают столько денег, чтобы это их развратило. Потому что современная система авторского права очень плохо поддерживает большинство деятелей искусства. И таким образом, когда эти компании требуют расширения войны с обменом, якобы ради людей искусства, я против того, что они хотят, но я хотел бы, чтобы артистов поддерживали лучше. Я ценю их работу и осознаю, что если мы хотим, чтобы они выполняли больше работы, мы должны их поддерживать.

Поддержка искусства

У меня есть два предложения по поддержке деятелей искусства; это методы, которые совместимы с обменом, которые позволили бы нам положить конец войне с обменом, поддерживая в то же время деятелей искусства.

Один из них — налоги. Мы получаем определенное количество общественных фондов, чтобы распределять их между деятелями искусства. Но сколько должен получить каждый из них? Ну, нам придется измерить популярность. Понимаете, современная система предположительно поддерживает деятелей искусства в зависимости от их популярности. Так что я говорю: “Давайте это оставим, давайте продолжим поддерживать их по этой системе в зависимости от их популярности”. Мы можем измерить популярность всех деятелей искусства каким-нибудь опросом или выборкой, так что нам не пришлось бы проводить слежку. Мы можем уважать анонимность людей.

Хорошо, мы получим исходные цифры популярности для каждого деятеля; как перевести это в количество денег? Ну, очевидный способ — распределять деньги пропорционально популярности. Так что если А в тысячу раз популярнее, чем Б, то А получит в тысячу раз больше денег, чем Б. Это распределение денег не эффективно. Это не рациональное использование денег. Понимаете, для звезды А легко быть в тысячу раз популярнее, чем довольно успешному деятелю Б. А если мы применяем прямую пропорцию, то мы дадим А в тысячу раз больше денег, чем мы дадим Б. А это значит, что мы либо должны сделать А баснословно богатым, либо мы не будем оказывать Б достаточной поддержки.

Ну, деньгами, которые мы используем, чтобы сделать А баснословно богатым, фактически не удается выполнять работу по поддержке искусства; так что это не эффективно. Следовательно, я говорю: “Давайте возьмем кубический корень”. Кубический корень выглядит примерно так. Смысл в том, что если А в тысячу раз популярнее, чем Б, при кубическом корне А получит в десять раз больше, чем Б, а не в тысячу раз больше, только в десять раз больше. Так что применение кубического корня сдвигает много денег от звезд к деятелям умеренной популярности. А это значит, что с меньшими деньгами мы можем адекватно поддержать гораздо большее число деятелей искусства.

Есть две причины, по которым в этой системе использовалось бы меньше денег, чем мы платим сейчас. Во-первых, потому что она поддерживала бы деятелей искусства, а не компании, во-вторых, потому что она сдвинула бы много денег от звезд к деятелям умеренной популярности. Так вот, вы по-прежнему получали бы тем больше денег, чем вы популярнее. Так что звезда А по-прежнему получала бы больше, чем Б, но масштаб был бы не в астрономическим.

Это один метод, и поскольку это не потребует слишком много денег, неважно, как мы получим эти деньги. Это мог бы быть особый налог на подключение к Интернету, это можно было бы получать из части общего бюджета, зарезервированной на эти цели. Нам это все равно, потому что это не будут очень большие деньги, гораздо меньше, чем мы платим сейчас.

Другой предложенный мной метод — добровольные платежи. Предположим, что в каждом проигрывателе есть кнопка, которой вы можете воспользоваться, чтобы послать один евро. Многие послали бы его; в конце концов, это не такие большие деньги. Я думаю, многие из вас могли бы нажимать на эту кнопку каждый день, чтобы дать один евро какому-то деятелю искусства, который сделал работу, которая вам понравилась. Но ничто не требовало бы этого, от вас не требовали бы, вам не приказывали бы, на вас не оказывали бы давление, чтобы вы послали деньги; вы делали бы это, потому что вам бы этого хотелось. Но есть люди, которые не делали бы этого, потому что они бедны и не могут позволить себе заплатить один евро. И хорошо, что они не отдали бы его, нам нет нужды выжимать деньги из бедных людей, чтобы поддержать деятелей искусства. Есть достаточно небедных людей, которые будут счастливы делать это. Почему сегодня вы не дали бы один евро каким-то деятелям, если вы цените их работу? Передавать его сегодня слишком неудобно. Так что мое предложение — устранить неудобство. Если единственная причина не давать этот евро заключается в том, что у вас было бы одним евро меньше, то вы делали бы это довольно часто.

Так что вот мои два предложения по поддержке деятелей искусства при поощрении обмена, потому что обмен — это хорошо. Давайте положим конец войне с обменом, законам, подобным DADVSI и HADOPI, они не просто предлагают методы, в которых заключается зло, зло заключается в самом их назначении. Вот почему они предлагают жестокие и драконовские меры. Они пытаются делать нечто гадкое по самой своей природе. Так что давайте поддерживать деятелей искусства другими способами.

Права в киберпространстве

Последняя угроза нашей свободе в цифровом обществе — тот факт, что у нас нет твердого права делать то, что мы делаем, в киберпространстве. В физическом мире, если у вас есть определенные взгляды и вы хотите дать людям копии текста, в котором эти взгляды защищаются, вы вольны делать это. Вы могли бы даже купить принтер, чтобы распечатать их, и вы вольны раздавать их на улице, или вы вольны арендовать магазин и раздавать их в нем. Если вы хотите собрать деньги, чтобы поддержать свое дело, вы можете просто взять жестянку, и люди могли бы складывать в нее деньги. Вам не нужно ничьего разрешения или содействия, чтобы делать это.

Но в Интернете вам это нужно. Например, если вы хотите распространять текст в Интернете, вам нужно, чтобы вам в этом помогали компании. Вы не можете делать это сами. Так что если вы хотите, чтобы у вас был сайт, вам нужна поддержка компании, предоставляющей услуги Интернета, и вам нужна регистрация доменного имени. Они нужны вам, чтобы продолжать позволять вам делать то, что вы делаете. Так что фактически вы делаете это постольку, поскольку это терпят, а не постольку, поскольку у вас есть на это право.

А если вы хотите получать деньги, вы не можете просто выставить жестянку. Вам нужно сотрудничество платежной компании. А мы видели, что это делает всю нашу цифровую деятельность уязвимой к репрессиям. Мы узнали это, когда правительство Соединенных Штатов начало “распределенную атаку отказа в обслуживании” против WikiLeaks. Так вот, я немного шучу, потому что слова “распределенная атака отказа в обслуживании” обычно означают атаку другого рода. Но они в точности соответствуют тому, что делали Соединенные Штаты. Соединенные Штаты приходили к различного рода сетевым службам, от которых зависели WikiLeaks, и приказывали им отключить обслуживание WikiLeaks. И те отключали!

Например, WikiLeaks арендовали виртуальный сервер Amazon, и правительство США велело Amazon: “Отключите обслуживание WikiLeaks”. И они сделали это по своему произволу. А потом, у Amazon были определенные доменные имена, такие, как wikileaks.org. Правительство США пыталось выключить все эти домены. Но ему это не удалось, некоторые из них были вне его контроля, и они не были выключены.

Потом, были платежные компании. США пришли к PayPal и сказали: “Прекратите переводить деньги в WikiLeaks, или у вас будут трудности”. И в PayPal отключили платежи в WikiLeaks. А потом они пришли к Visa и Mastercard и заставили их отключить платежи в WikiLeaks. Другие стали собирать деньги для WikiLeaks, и их счета тоже закрыли. Но в этом случае, может быть, что-то можно сделать. В Исландии есть компания, которая стала собирать деньги для WikiLeaks, так что Visa и Mastercard закрыли ей счет; она тоже не могла получать деньги от своих клиентов. И вот, это предприятие теперь судится с Visa и Mastercard, очевидно, по законам Европейского союза, потому что Visa и Mastercard вместе близки к монополии. Им не позволено по своему произволу отказывать в услугах кому бы то ни было.

Ну, это пример того, как должны обстоять дела во всех видах служб, которыми мы пользуемся в Интернете. Если бы вы арендовали магазин, чтобы раздавать заявления о том, что вы думаете, или любого другого рода сведения, которые вы можете законно распространять, то владелец не мог бы вышвырнуть вас только потому, что ему не нравится, что вы говорите. До тех пор, пока вы продолжаете вносить арендную плату, у вас есть право продолжать деятельность в этом магазине в течение определенного договорного периода времени, в котором вы расписались. Так что у вас есть некоторые права, которые вы можете осуществлять. И вашу телефонную линию не могли бы отключить из-за того, что телефонной компании не нравится то, что вы сказали, или из-за того, что какому-то могущественному органу не нравится то, что вы сказали, и он угрожает телефонной компании. Нет! Пока вы оплачиваете счета и соблюдаете определенные основные правила, они не могут отключить у вас телефонную линию. Вот что значит обладать какими-то правами!

Ну, если мы переносим свою деятельность из физического мира в мир виртуальный, то либо у нас есть те же самые права в виртуальном мире, либо нам нанесли ущерб. Так что шаткость всей нашей деятельности в Интернете — последняя из угроз, о которых я хотел упомянуть.

Так вот, я хотел бы сказать, что за другими сведениями о свободных программах обращайтесь на www.gnu.org. Также на fsf.org, это сайт Фонда свободного программного обеспечения. Туда можно зайти и узнать о многих способах помочь нам, например. На этом сайте вы можете также стать членом Фонда свободного программного обеспечения. [...] Есть также Европейский фонд свободного программного обеспечения, fsfe.org. Вы можете также присоединиться к ЕФСПО. [...]

Примечание

1. Есть сообщение, что на 2017 год сроки действия патентов на воспроизведение файлов MP3 истекли.