Юридическая сила GNU GPL

Эбен Моглен ^[*]

10 сентября 2001 года

Предпринятое этим летом компанией Microsoft наступление на GPL в очередной раз разожгло дискуссию о том, имеет ли GPL “юридическую силу”. Этот замечательный пример демагогической шумихи всегда немного забавляет меня. По-видимому, я — единственный в мире юрист, который может это сказать, однако меня удивляет, почему всем это кажется удивительным: правовая охрана работ под этой лицензией — это то, что я делаю постоянно.

Концепция свободной программы не является общепринятой в современном обществе, поэтому люди склонны предполагать, что такой нетипичной цели можно достичь только с помощью особо хитроумного и потому хрупкого юридического аппарата. Однако такое предположение ошибочно. Составив и опубликовав GPL, Фонд свободного программного обеспечения преследовал действительно необычную, к сожалению, цель. Мы меняем устоявшийся порядок создания программ для того, чтобы дать каждому право изучать, исправлять, улучшать и распространять лучшие в мире программы. Эта инициатива несет в себе перемены, она демонстрирует, как в новом сетевом обществе традиционные способы предпринимательства могут быть заменены совершенно другими схемами производства и распространения. Однако GPL — юридический документ, который делает возможным все остальное,— является очень надежным механизмом в точности потому, что он состоит из простейших деталей.

Сущность авторского права, подобно институту права собственности, заключается в полномочии запрещать. Обладатель исключительных прав по закону уполномочен запрещать всем другим воспроизводить и распространять произведение, а также создавать производные от него произведения.

Полномочие запрещать предполагает равное ему по силе полномочие разрешать, т. е. предоставлять право делать то, что в противном случае было бы запрещено. Лицензия на программу — это не обычный договор: пользователь вынужден соблюдать условия лицензии не потому, что он добровольно согласился с ними, а потому, что он вообще не имеет права действовать, кроме как с разрешения, данного лицензией.

Но большинство компаний-производителей несвободных программ хотят больше власти, чем им дает авторское право. Такие компании, по их словам, предоставляют потребителям право использовать программы “по лицензии”, но лицензия при этом содержит условия, о которых авторское право не упоминает. Например, программа, работу которой вам не позволено понимать, требует, чтобы вы согласились не декомпилировать ее. Авторское право не запрещает декомпиляцию программ, такого рода запрет является просто одним из условий получения программы, с которыми вы соглашаетесь, когда покупаете продукт в магазине с напечатанным на его упаковке лицензионным соглашением или нажав кнопку “согласен с условиями” при запуске программы. Авторское право в данном случае — это просто механизм, позволяющий забрать у пользователей еще больше прав.

GPL, наоборот, не расширяет сферу охраны авторского права, а сужает ее. Поскольку мы пытаемся контролировать пользователей настолько мало, насколько это возможно, мы не нуждаемся в сложной лицензии. Мы убеждены, что у всех пользователей произведения должно быть право копировать, распространять и вносить в него изменения. Авторское право предоставляет издателям возможность запретить пользователям осуществление этих прав. Таким образом, GPL снимает почти все ограничения, предусмотренные авторским правом. Мы требуем безоговорочного соблюдения только одного условия: чтобы каждый, кто распространяет произведения, лицензируемые по GPL, или производные от них произведения, распространял их также на условиях GPL. С точки зрения авторского права это очень небольшое ограничение. Регулярно подтверждается юридическая сила лицензий, содержащих намного больше ограничений: любая лицензия, которая участвует в каждом отдельно взятом процессе по нарушению авторских прав, содержит больше ограничений, чем GPL.

Поскольку условия GPL не содержат никаких сложных или спорных положений, мне никогда не предъявляли веских доводов в подтверждение того, что требования GPL выходят за пределы полномочий лицензиара. Но иногда полагают, будто GPL не имеет юридической силы, так как пользователи не “приняли” ее условий.

Это утверждение основано на неверном понимании. Эта лицензия не требует присоединения к ней для того, чтобы приобретать, устанавливать, применять, изучать или вносить экспериментальные изменения в программы, лицензируемые по GPL. Фирмы-производители несвободных программ запрещают либо контролируют все эти действия, поэтому они требуют от вас присоединения к своему лицензионному соглашению, которое содержит условия, не предусмотренные авторским правом, до того, как вы сможете использовать их произведения. Движение за свободное программное обеспечение считает, что у любого пользователя должно быть право на все эти действия, поэтому мы даже не хотим регулировать эти вопросы с помощью лицензии. Почти во всех случаях для повседневного использования программ, лицензируемых по GPL, не требуется ни лицензии, ни согласия с чем бы то ни было. GPL обязывает вас только тогда, когда вы распространяете программу, сделанную из исходного текста, лицензируемого по GPL, и присоединение к лицензии требуется только тогда, когда происходит дальнейшее распространение. И поскольку никто не может распространять программы без лицензии, мы можем считать, что каждый, кто распространяет лицензируемые по GPL программы, намерен принять условия GPL. В конце концов, GPL требует, чтобы каждый экземпляр программы, распространяемой по GPL, сопровождался текстом лицензии, так что все вполне информированы об условиях.

Несмотря на демагогию, юридическая сила GPL как лицензии на объекты авторского права совершенно бесспорна. Именно это дало мне возможность десятки раз в течение почти десяти лет обеспечить действие GPL на практике, даже не доводя дела до суда.

Между тем в последние месяцы ходило много слухов о том, что отсутствие судебных решений в США или других государствах показывает, что в GPL есть изъяны, что необычная цель, которую преследует GPL, осуществляется технически незащищенным способом, что ФСПО — создатель GPL — просто боится проверить ее силу в суде. Верно в точности обратное. Нам ни разу не приходилось обращаться в суд с иском об устранении нарушения GPL, поскольку до сих пор не нашлось ни одного желающего оспорить GPL в суде.

Что же происходит в случае нарушения GPL? В отношении тех программ, авторские права на которые принадлежат ФСПО (потому что это мы их написали или потому что другие авторы свободных программ передали нам свои права с тем, чтобы воспользоваться нашим опытом для защиты свободы их программ), первый шаг — это отчет, направляемый обычно по электронной почте на [email protected]. В этом случае мы просим тех, кто сообщил о нарушении, помочь нам в установлении необходимых фактов, а затем проводим дальнейшее расследование, какое потребуется.

В течение года мы проделываем это десятки раз. Обычно для устранения возникших нарушений достаточно бывает первого спокойного контакта. Они полагали, что не нарушают GPL, и с удовольствием следуют нашим рекомендациям по устранению ошибки. Однако иногда мы считаем необходимым применить более надежные меры защиты, поскольку масштаб нарушений или их регулярность делают добровольное устранение недостаточным. В таких случаях мы совместно с этими компаниями организуем программы по соблюдению GPL. Осуществлением этих программ руководят старшие руководители этих компаний, которые регулярно отчитываются перед ФСПО и непосредственно перед руководством своих предприятий. В особо сложных ситуациях мы иногда настаиваем на таких мерах, которые в случае будущих нарушений обеспечат простую и быструю судебную защиту.

В течение почти десятилетней истории применения GPL я никогда не требовал возмещения убытков, причиненных ФСПО в результате нарушения лицензии. Я также редко настаивал на публичном признании допущенных нарушений. Мы всегда придерживались того принципа, что самые важные цели — это соблюдение условий лицензии и обеспечение правомерного поведения в будущем. Мы делали все возможное для того, чтобы нарушителям было проще вернуться к соблюдению лицензии, и предлагали забыть о прошлых нарушениях.

В самом начале развития движения за свободное программное обеспечение это была, пожалуй, единственно возможная стратегия. Дорогостоящие и обременительные судебные процессы могли бы положить конец ФСПО или по меньшей мере помешать нам выполнить то, что, по нашему убеждению, было необходимо для превращения движения за свободное программное обеспечение в ту устойчивую силу, способную изменить отрасль программного обеспечения, какой оно стало сейчас. Однако мы и впоследствии сохранили наш подход к применению лицензии — не потому, что были вынуждены это делать, а потому, что он работал. Вокруг свободных программ выросла целая отрасль, и все те, кто работал в ней, понимали огромную важность GPL — никто не хотел выглядеть мерзавцем, укравшим свободную программу, и никто не хотел быть пользователем, деловым партнером или даже работником таких бесчестных людей. Выбирая между соблюдением условий GPL без публичной огласки и кампанией общественного порицания с судебной битвой, которую нельзя выиграть, нарушители предпочитали не сопротивляться.

Пару раз мы даже сталкивались с фирмами, которые, как это классифицируется в авторском праве США, участвовали в умышленном, преступном нарушении авторского права. Они брали исходный текст лицензируемой по GPL программы, перекомпилировали его, чтобы скрыть его происхождение, и предлагали к продаже как несвободный продукт. Поскольку в случаях, о которых я говорю, правонарушитель не шел на добровольное прекращение нарушений и юридические формальности препятствовали судебному преследованию этих лиц, я помог разработчикам свободных программ (не имеющих отношения к ФСПО) решить эти проблемы, обратившись к потенциальным клиентам и поставщикам. “Зачем вам платить солидные деньги за программу,— спрашивали мы,— которая нарушает нашу лицензию и затянет вас в дебри юридических затруднений, когда вы можете взять полноценную программу бесплатно?” Для клиентов ответ был очевиден. Действительно, кража свободных программ — это один из случаев, когда преступление не окупается.

Но может быть, мы слишком преуспели. Если бы я начал применять GPL в суде много лет назад, сейчас никто просто не обратил бы внимания на слухи, распускаемые Microsoft. Как раз в этом месяце я работал над парой умеренно сложных случаев. “Посмотрите,— сказал я,— как много людей по всему миру вынуждают меня применить GPL в суде только для того, чтобы доказать, что я это могу сделать. Мне просто необходимо создать прецедент. Хотите быть добровольцем?”

Однажды кто-то им будет. Но клиенты этого кого-то перейдут к другим, талантливые специалисты, которые не хотят, чтобы их имена связывали с такой фирмой, уйдут, а общественное мнение образумит его. И все это произойдет еще до того, чем мы переступим порог зала суда. Первый же, кто станет таким добровольцем, непременно пожалеет об этом. Наш метод правовой охраны так же необычен, как и наш метод создания программ. Значение свободных программ состоит в том, что этот другой метод оказывается в конечном счете верным.